Удар змеи - Страница 80

— Ну, от секретов важных я его, пожалуй, пока отстраню, — через силу согласился Иоанн. — Но для кары твердых доказательств супротив князя Андрея все же нет.

Тут с улицы послышался грохот выстрела, далекий крик:

— Поля-яки-и-и!!!

Зверев, плюнув на разговоры, выскочил из шатра, со всех ног помчался к стрелецкому лагерю.

Московские воины, даром что расслабились от безделья, на опасность отреагировали быстро. Завал из бревен был красным от их кафтанов, еще несколько сотен бойцов толпились сзади с оружием, готовые сменить товарищей, едва те разрядят свои пищали. Поляки, запрудившие дорогу насколько хватало глаз, лезть под пули не торопились.

— Не боись! — приободрил стрельцов Андрей. — Каждый по ляху сшибет, на том войско у Сигизмунда и кончится. Эй, сотник! Своих людей по эту сторону завала в три ряда ставь, чтобы тех стрелять, кто через лес пройти попробует. Остальные на ту сторону отступите и опять же за лесом приглядывайте. Не боись, конница через лес атаковать не сможет, а пеших мы постреляем. Пока на удар копья подойдут, пищали раза три перезарядить можно.

Ляхи выжидали. Зверев, чтобы люди не выдохлись от напряжения и не замерзли, приказал менять сотни у завала каждые полчаса. Еды в лагере хватало с избытком, дров — тоже. Так что можно было спокойно выжидать, пока поляки, наконец, устремятся на подвиг. Так, в молчаливом противостоянии, две армии и дождались темноты.

Утром поляки ушли. Гетман Николай Радзивилл так и не решился бросить наспех собранную сорокатысячную армию на укрепления готовых к бою русских стрельцов. Тем более что спасать Полоцк было уже поздно.

Вслед за гетманом свернул свою ставку Иоанн, умчался в Великие Луки праздновать победу. Стрельцы сторожили дорогу еще три дня. Лишь когда стало ясно, что Полоцк поправил укрепления и теперь сам готов постоять за свою свободу, Зверев приказал свернуть лагерь, отправил обоз с имуществом стрельцов вперед под небольшой охраной, а спустя полдня повел следом и основные силы.

Впрочем, его осторожность оказалась излишней. Преследовать арьергард победоносной армии оказалось некому. В день Тарасия-кумошника в виду привратных башен Великих Лук князь Сакульский расстался со своими стрельцами, разрешив им идти далее сообразно удобствам каждого.

Полоцкий поход, принесший русской армии одну из ее самых славных побед, был завершен. Без шумных битв, без большой крови, без долгих осад. Победа стремительная, но тихая, о которой потомкам оказалось почти нечего рассказать. Победили, и все.

Последний прыжок

Впечатляющий разгром опасного врага произвел на всех русских людей невиданное воодушевление. Во всяком случае, во всех городах и весях, мимо которых проехала чета Сакульских, возвращаясь в поместье, жители праздновали и веселились, везде после получения известия о победе прошли благодарственные молебны. Князь же все глубже и глубже погружался в отчаяние. То, что после сотворенного заклятия он счел победой, на деле оказалось всего лишь отсроченным поражением. Черная пульсирующая боль стала ежедневной и еженощной мукой, от которой его уже не могли отвлечь никакие хлопоты. Надежды на то, что русская армия отправится в Крым, и обитатель Кучук-Мускомского исара окажется одной из жертв похода, растаяли раз и навсегда. Осталась лишь черная язва, пожирающая его сознание, и немного времени, чтобы закончить свои дела в этом счастливом мире.

Время от времени через побратимские узы князь дотягивался до разума далекого османа, угадывая по расплывчатым образам, чем тот занимается. Что-то покачивается, толчки — явно поездка верхом. Покой, слабое удовлетворение, во рту текут слюнки — это обед. Горчинка на языке, свет и свежесть — Барас-Ахмет-паша изволит пить кофе на стене исара.

Пару раз Андрей пытался своими слабыми воздействиями на эмоции крымского наместника побудить его подойти к краю стены и шагнуть вниз… Но инстинкт самосохранения турка оказался куда сильнее этого воздействия. Прыгать в пропасть Барас-Ахмет-паша не собирался. Второй надеждой Зверева было то, что утратившего волю наместника османский султан быстренько посадит на кол в соответствии с заведенными в тамошней империи обычаями. Увы, то ли паша был достаточно умен, чтобы грамотно управлять провинцией, то ли слухи о жестокости турок были преувеличены — но наместник благополучно пребывал на своем посту и особого беспокойства не испытывал.

Хотя, конечно, должность управителя провинцией — это не война и не переговоры. Коли издавать толковые приказы, то все остальное сделают исполнители. А разума у Барас-Ахмет-паши Зверев не воровал.

Порою разум князя начинал порождать планы убийства проклятого побратима. Даже самые невероятные мысли он прорабатывал со всем тщанием.

Поймать во время выезда из крепости? Катается ведь Барас-Ахмет-паша по делам службы, Андрей сам однажды не застал его в исаре! Но… Султанский наместник вряд ли катается без хорошей охраны, зарубить его в одиночку будет трудно. Можно — но трудно. И победой схватка не закончится. Потеряв господина, охрана будет драться, пока не пленит или не сразит убийцу. Тут шансов нет вовсе. А какой смысл затевать операцию, если нет возможности спастись? Рискнуть животом князь был готов, дыхание смерти он ощущал на лице уже не раз. Но чтобы рисковать, хоть какой-то шанс себе следовало обеспечить.

Мысль взять с собой холопов была им отвергнута тоже. Басурмане умели держать зимми в узде, и отряд вооруженных христиан не имел особых шансов проехать через Крым незамеченным или долго ждать в засаде у торного пути, не вызвав подозрения и возмущения. Нападать же без оружия…